И вспомнила, что у тетушки в деревне, куда я езжу за молоком и на почту оплатить дачный интернет (в Минске же нельзя проверить – есть деньги на счету или нет, надо только опытным путем, приехав на дачу, тыкнуть в триджик и долго удивляться, почему это интернета нет), так вот в этой деревне тоже есть панская усадьба и одно полуразрушенное старинное здание.
В бывшей усадьбе сейчас больница. Вокруг великолепный парк, но фото у меня нет пока.
Вот закончатся деньги в интернете, поеду на почту платить, обязательно сниму парк и усадьбу.
Они стоят того.
Там все как будто окружено легендами.
А вокруг этого красного здания у меня легенды не складываются.
Может, потому что оно намного моложе. Построено, вроде, уже в начале двадцатого века.
Может, потому, что строилось оно для обслуги, и страстям кипучим там негде было развернуться.
Мне оно видится каким-то немым укором.
Каждый раз, приезжая на почту, я смотрю на это мощное когда-то строение, которое никак не сдается годам, и чувствую непонятные укоры и грусть.
Та самая почта, кстати.
Там внутри работает тетенька, еще со времен советский власти. Сейчас она бодро стучит по клавиатуре компьютера, пробивая чеки. И делает это с очень большим достоинством. Все, заходящие по делам на почту односельчане, относятся к ней с большим уважением.
Ничего не осталось, все заросло быльем.
И бывшие комнаты и наша память.
А ведь в роду Костровицких - хозяев усадьбы - был даже знаменитый французский поэт Гийом Аполлинер.
Это он придумал термин "сюрреализм".
Он, конечно, не был в наших краях, но что-то, видимо, было уже в генах.
Поэзия Аполлинера оказалась, как по мне, излишне витевата и пафосна.
Но ему не чужды были обращения к прошлому, мысли о вечном и, конечно, любовь.
Отсутствие пунктуации - это новаторский ход Аполлинера. Это он придумал.
Над низкою стеной бриз пел и выл взахлеб А мы болтали и читали то и дело На камне выбитую надпись в память об Убийстве Ты порой на камне том сидела Гора вдали была обагрена закатом Наш поцелуй как сок смородиновый тек И ночь осенняя мерцающим агатом В слезах падучих звезд легла у наших ног
Сплетались крыльями любовь и смерть над нами
Цыгане с песнями расселись у костров
Мчал поезд глядя вдаль открытыми глазами
Мы вглядывались в ночь прибрежных городов
Journal information